Роскошные жилые дома на улицах Йоала и Косе были построены в самом начале 1950-х годов. Деревянные дома в этих местах сгорели, хотя сам Кренгольм мало пострадал во время войны по сравнению со старым городом, ведь каждой стране-победительнице нужна промышленность. План архитекторов в то время был масштабнее, чем то, что мы видим в реальности сегодня: в плане было и строительство роскошной городской площади, и большего количества жилых домов. Успели, однако, построить только школу, Дворец культуры, парк и несколько жилых домов. Самый примечательный из них – Йоала, 11, который больше остальных напоминает петербургские здания в стиле барокко.
Внимания заслуживают и жилые дома с элементами барокко по адресу Косе, 1а и 3. Обратите внимание как на великолепный фасад здания, так и на угловую башню. Они напоминают Старый город Нарвы до войны – в начале 1950-х годов идея его восстановления не угасала, ведь руины еще были на месте.
Сталинские жилые дома были великолепны и внутри, и снаружи. Для этих домов характерны лепной декор, просторные, богато отделанные лестницы, высокие потолки и довольно большие кухни. Каждая квартира предназначалась для одной семьи, но в городах с дефицитом жилой площади, в том числе и в Нарве, туда заселяли несколько семей. Когда ситуация с количеством недвижимости улучшилась, квартира оставалась одной семье. В 1980-х годах в Нарве больше не осталось коммунальных квартир.
В первой половине 1950-х жизнь в Нарве уже не была такой суровой, как в первые послевоенные годы.
После войны люди были нетребовательны, и, по воспоминаниям жителей города, жизнь быстро наладилась. Мужчина 1938 года рождения вспоминает: «Вы понимаете, Сталин был нам как родной отец. Как так? Ну, потому что мы росли… мы не знали, что там было. Например, после войны, в 47 году… это было 200 граммов хлеба. И карточки. А после войны Сталин сразу отменил карточную систему. С карточной системой было покончено. И до самой его смерти, до 53 года, каждый год снижали цены. И цены снижались каждый раз 8 марта, в женский день. И вот 8 марта все сидели у радио — телевизоров тогда не было — и ждали, когда цены снова снизят. И все время были скидки — на еду и прочее».
Приведём воспоминания девочки, которая в 1950 году, будучи 15-летней, отправилась в Нарву вслед за сестрами: «Я приехала к бабушке, а она мне говорит: «Иди быстрее к сестрам, они приехали из Нарвы, приехали в шелковых платьях, привезли хлеба и всякой всячины, сала привезли, хорошо одеты…».
Жизнь в коммунальной квартире вспоминается так: «В начале в основном все жили в коммуналках. Отдельного жилья, как сейчас, не было. Но была квартира, и она была на несколько семей. Мы в то время жили на Коолипыйк, нас было три семьи. В одной семье было много детей, у них была комната побольше, а у нас на четверых была девятиметровая. Так и жили на девяти метрах, а позже брали еще несколько человек к себе. Например, когда приехали наши родственники, и пока они не устроились на работу и не получили общежитие. У нас так и было… сейчас скажу, до 64–65 года с нами постоянно кто-то еще жил».
Молодая женщина, поселившаяся в Нарве со своей семьей в 1955 году, через пару лет после смерти Сталина, вспоминает: «Все в Нарву приехали из других мест. Квартиры уже были готовы, когда они приехали. Получали ключи уже на второй день». Началось массовое строительство хрущевок. Была готова Нарвская ГЭС, начали строить Балтийскую электростанцию. Помимо молодых женщин в город прибывали и мужчины. Из Нарвы получился город на 101-м километре, куда ссылали бывших военнопленных из Ленинграда, а также советских политических и уголовных преступников. В то время бывшим заключенным не разрешалось жить ближе, чем в 100 километрах от большого города. В Нарву приезжали на комсомольскую ударную стройку. Город быстро рос, в 1960-х годах в Нарве было столько же жителей, сколько и сейчас, около 55 000 человек.
