Три жилых дома для мастеров были построены в первом десятилетии ХХ века. Эти здания позволяют сравнить два стиля – неоготики в архитектуре домов по адресу Йоала, 26 и 28 и неоренессанса на Йоала, 30. В домах разное количество подъездов, изначально в соответствии с размером семьи на первом этаже были двухкомнатные квартиры с кухней, а на втором этаже трехкомнатные. У зданий, выходящих на улицу торцевыми фасадами, стоит полюбоваться двусторонними лестницами, которые словно отсылают к историческому Старому городу Нарвы. Для дома, выходящего на улицу вытянутой стороной, также характерны сильно выступающие изогнутые деревянные карнизы. У домов есть и другие красивые элементы — великолепные навесы и лестничные перила. Внутри здания были в значительной степени перестроены, но до сих пор используются как жилые дома.
Следующий рассказ охватывает время примерно на полвека раньше постройки этих домов.
В середине 1860-х годов на Кренгольмскую фабрику приехали работать несколько текстильщиц из Германии. Их ожидаемый приезд взбудоражил нарвских юношей, и они бросились к портным заказывать себе новые костюмы. В то время в Нарве было всего шесть мастеров, четыре немецких мастера и пара русских швей. У них работали и подмастерья, которые переезжали с места на место.
В погожий майский день мастер Мартинсберг был нарасхват, ведь портных остро не хватало. Один приехавший в Нарву подмастерье был хорошим и умелым работником, но в то же время неисправимым пьяницей. Утром Вандерселл не явился на работу, но заказ надо было выполнить. Мастер пожаловался на свою беду извозчику Луукасу. Тот пообещал, что на следующий же день подмастерье вернется на работу. Мужское слово твердое!
Когда на следующий день Вандерселл проснулся, он почувствовал боль в том месте, где обычно её не бывало. Адскую боль! Словно огонь обжигал нижнюю часть тела. Он ощупал пространство вокруг. Везде царила тьма. Кругом были холодные, сырые каменные стены, а на нем оковы, которые он не мог открыть. «Где же я, где я?» — думал он. Он почувствовал, как со лба капает холодный пот. «Либо в могиле, либо в аду», — простонал мужчина.
Страх сковал его настолько, что он стал взывать к Богу и проклинал свое пьянство. И будто небо услышало его крик о помощи, дверь отворилась, и на пороге появились двое мужчин в черных одеяниях со свечами и закрытыми лицами. Они приказали несчастному явиться на Судный день. Трясущегося от страха грешника вели запутанными ходами, пока он не предстал перед судом. На черном столе горело несколько восковых свечей, за столом сидели люди в масках. После некоторых экзекуций подмастерье был готов поклясться: «Я, портной Вандерселл, зарекаюсь и клянусь бросить пить водку и до своей смерти не праздновать ни одного «синего понедельника». Если не сдержу этого обещания – мучиться мне в аду!». Дрожащей рукой, но не теряя надежды вырваться из этого проклятого места, Вандерселл написал на бумаге свое имя. Мужчину увели куда-то и оставили ждать с мешком на голове до часу ночи. Казалось, прошли годы, когда Вандерселл смог вытащить голову из мешка и увидеть, что он оказался на городском пастбище. В следующее утро Вандерселл уже вовсю трудился у мастера Мартинсберга, чтобы успеть с праздничными нарядами для нарвских кавалеров. Мастер Мартинсберг с удовольствием потирал руки, так же, как и извозчик Луукас. Последний получил хорошую плату. Через пару недель в Нарву прибыл долгожданный корабль с немецкими девушками на борту. Нарвские юноши хорошо повеселились, но Вандерселл участия в празднестве не принял: он бросил пить и оставался трезвенником до конца своих дней. Позже он сам стал мастером в Петербурге. И всё это благодаря извозчику Луукасу и его помощникам, а также нарвским крепостным сооружениям или бастионам.
