Планировку этого полностью реализованного сталинского жилого квартала разработал еще в 1949 году архитектор Антон Соанс. Это был первый новый комплекс зданий, построенный в районе Кренгольма после войны.
Симметрично застроенный квартал окружают прямые улицы с двухэтажными жилыми домами, построенными по типовым проектам. Внутри квартала, согласно принципам проектирования того времени, располагается некогда служившее детским садом здание. Большая же часть сталинских жилых домов в Нарве так и осталась не построенной в отличие от данного квартала.
Послевоенная Нарва была городом молодых девушек и немецких военнопленных. Именно последние и воздвигли этот квартал. Сюда приезжали молодые женщины из-под Нарвы, из Ленинграда или Псковской области, многие из них были сиротами. Именно они восстанавливали Кренгольм и стали его первыми ткачихами. Они наверняка часто пели знаменитый «Марш энтузиастов» из фильма 1940 года «Светлый путь» со знаменитыми строчками: «Мечта прекрасная, ещё неясная».
Самой большой проблемой города после войны была нехватка жилых помещений: около 95% жилых домов было разрушено. Женщина, родившаяся в Нарве в 1932 году и жившая там после войны, рассказывала: «После войны мы жили в землянках. Это был просто бункер чуть выше уровня земли, он был похож на лачугу». В 1948 году в Нарве на одного человека приходилось менее двух квадратных метров жилой площади. Людям приходилось искать убежище в руинах или на лестничных клетках строящихся домов. Одновременно с постройкой нового жилого квартала на Кренгольме в землянках проживало еще 120 семей.
Приходится согласиться с женщиной, поселившейся в Нарве в 1944 году. «Я думаю, что дом хорош тогда, когда есть крыша. А если нет крыши, то нет и жизни, и тогда нет радости, и тогда нет ничего. Дом — как родная мать, его не заменишь», — так спустя годы она отвечала на вопрос, не слишком ли серые и однотипные дома в Нарве.
Послевоенная жизнь была безрадостной и на Кренгольме, хотя большая часть каменных рабочих казарм сохранилась. Эстонка 1930 года рождения, вернувшаяся в город с матерью в 1944 году, вспоминает, что их дом, стоявший у рыночной площади, сгорел, и семья, женщины которой были ткачихами в нескольких поколениях, обрела свой первый дом именно в Кренгольмских казармах: «Одна комната была побольше, следующая поменьше, и в такой очерёдности: поуже — пошире. Мы выбрали комнату поменьше. Окно было заколочено досками. И только вот такой малюсенький кусочек стекла наверху был источником света. Вот эту комнату мы и выбрали, других комнат со стеклом больше не было. Ну, а где взять это стекло после войны? Не было. Даже отопления не было. Деревьев же не было.» Вот почему девушки-ткачихи Кренгольма проводили свои выходные, усердно работая на торфянике. Для детей, которые не привыкли к шуму водопада, жизнь на Кренгольме была по-своему тяжелой. По воспоминаниям девочки 1944 года рождения, переехавшей в Нарву в пятилетнем возрасте и жившей с матерью в общежитии для Георгиевской фабрики, прямо у водопада, она просила мать выключить водопады. Шум воды ночью был слишком громким. В то время его было слышно даже на Петровской площади. В наше время водопады редко открывают, и воды в них во много-много раз меньше, чем в те времена.
